Сергей Арсентьевич Селезнев, капитан
теплохода «Иван Кулибин»
Судно обладает душой
С капитаном беседуют Александр Соснин,
Андрей Михайловский и Юрий Дмитриевский
Я закончил
речное училище в 1977 году. Речная биография у меня обширная. Мне пришлось
поработать на многих судах. Первым был «Академик Ширшов», затем меня перевели
на теплоход типа «БОР». Затем был пароход «Спартак», на нем я отработал семь
лет – два года третьим штурманом и пять лет вторым штурманом. Затем был переведен
на теплоход «Виктор Хользунов» и после него я попал на теплоход «Андрей Жданов»
(сейчас – «Иван Кулибин»). Два года я проработал на нем вторым штурманом,
тринадцать навигаций – первым штурманом, и вот уже вторую навигацию я пойду в
должности капитана этого теплохода. Этот теплоход уже с именем Андрея Жданова
завоевал высокую репутацию у пассажиров, а работал он всегда на линии Москва –
Астрахань. Сейчас приходится поддерживать те же традиции, которые оставили
после себя его прежние капитаны.
А. Соснин: Сергей
Арсентьевич, сейчас уже не многие знают, что из себя представляли старые
пассажирские пароходы. Расскажите нам про пароход «Спартак»
Это был один из лучших пароходов своей эпохи. Он был
построен в 1914 году по специальному заказу царя Николая и был назван в честь
одной из его дочерей – «Великая княжна Татьяна Николаевна». Пароход был
грузопассажирский, возили мы не только пассажиров, но и грузы. Он пользовался
большим успехом на линии Горький – Астрахань – Горький. Пароход этот прожил
длинную и славную жизнь. Это были и годы разрухи, и годы военной интервенции,
когда он был в составе Волжской военной флотилии. Пароход был изрешечен
снарядами и пулями в годы Великой Отечественной войны, когда он занимался
перевозкой раненых и вооружения, работая в районе Сталинградской битвы. Один из
жителей Саратова рассказывал, что когда снарядом разбило баркас, который вел
баржу с ранеными, пароход «Спартак», проходя мимо, подцепил эту баржу и оттащил
ее в безопасное от артобстрела место.
Суда – они так же, как и люди. Некоторые живут и умирают
красиво, такие, например, как «Иосиф Сталин» во главе с Иваном Семеновичем
Рачковым, некоторые живут длинную и спокойную жизнь, а некоторые загораются как
звезды, которые мы любим – такая судьба у «Спартака». Мне посчастливилось
работать на этом пароходе, и люди, которых я там встретил, были воспитаны на
истории флота, на любви к флоту. Мне посчастливилось работать с такими
капитанами, как Борис Васильевич Бородулин - эти люди привили мне еще большую
любовь к судам. Большую роль сыграл для меня рулевой Александр Васильевич
Беляков. Он был когда-то первым штурманом на пароходе «Яхонт», а на пенсии
работал рулевым. Он очень много рассказывал о службе на этих судах, о жизни в
тридцатые, сороковые, пятидесятые годы, о периоде становления пассажирского
флота в нашей стране. Он много рассказывал о том, как командиры переходили со
старых судов на новые, трехпалубные суда.
Работая на пароходе «Спартак», я очень многое узнал из
истории парохода, и сам участвовал в этой истории. Например, пароход участвовал
в съемках фильма «Жестокий романс» в роли парохода «Ласточка». Пароход там
изображен во всей красе, ну и я в кадр попал довольно-таки крупным планом. Лет
через пятьдесят буду показывать этот кадр своим внукам, рассказывать, что я
тоже работал на таком красавце.
В верхнем салоне ресторана была очень красивая инкрустация
из дерева, канделябры, резные колонны, очень красивые абажурные светильники.
Раньше в ресторане парохода находился аквариум, а в нем – форели, осетры, и
можно было их заказать себе на обед. Я, конечно, не застал этого. В каютах были
очень высокие потолки, все было сделано из дерева, и поэтому в каютах всегда
было прохладно. В числе самых престижных кают была десятая каюта с двумя
койками, красивым резным интерьером. Эта каюта предназначалась для царской
четы. Царская чета посетила этот пароход всего один раз и пробыла в этой каюте
совсем недолго. В третьем классе находились четырех и восьмиместные каюты, у
третьего класса была отдельная столовая, и расценки в ней были намного ниже,
чем в ресторане первого и второго класса.
В старые времена на лестнице стоял матрос, которые не пускал
наверх пассажиров третьего и четвертого классов. В наше время уже не было
деления на сословия, поэтому пассажиры ходили по пароходу свободно. Хотя многие
пассажиры хотели, чтобы пассажиры третьего и четвертого классов не поднимались
наверх.
Удивительной красоты было машинное отделение. Надраенные
поршни, коленчатый вал, всевозможные масленки. Паровая машина работала
бесшумно. Было слышно только цоканье плиц. Скорость ходы была приличной, иногда
мы гонялись и с трехпалубными судами. Правда, на маневрах пароход был
тяжеловат, швартовные операции было выполнять очень сложно. Поэтому люди,
которые прошли школу на пароходах, считаются очень хорошими специалистами.
А. Михайловский: Сергей Арсентьевич, многих
пассажиров интересует, а что делает теплоход после окончания навигации и до
начала следующей?
Зимой теплоход находится на отстое в базе Жуковской при
затоне Память Парижской Коммуны, где силами команды проводится его ремонт. Мы
улучшаем интерьер, снимаем старую краску и наносим новую, все подновляется,
чтобы теплоход радовал своих пассажиров. Когда мы приходим осенью в затон, то
подготавливаем судно к зимовочному состоянию – снимаем оборудование, готовим
судно к консервации. А весной выходит весь экипаж, и в течение десяти дней мы
вооружаемся – приводим судно в надлежащий вид. Нас принимает комиссия, которая
дает нам предписание, что судно годно к эксплуатации и перевозке пассажиров.
А. Михайловский: Сколько
лет еще может прослужить «Иван Кулибин» при надлежащем уходе?
Минимум еще десять – пятнадцать лет. Из крупного ремонта
судну требуется только ремонт цистерн, а корпус и главные двигатели у него в отличном
состоянии. Подъем судна в док показал, что днище и движительно-рулевой корпус
находятся в нормальном техническом состоянии. Но все зависит от того, сколько
средств будет выделяться для поддержания судна в нормальном техническом
состоянии. На одном энтузиазме экипажа, конечно, далеко не уедешь – нужны
материалы, нужна краска, нужны деревянные элементы для замены старых. Бывает,
что из-за небрежности пассажиров приходится делать ремонт в каютах. Но я хочу
сказать, что наши настоящие пассажиры любят наш теплоход, берегут его и мне,
как капитану, это очень приятно.
А. Михайловский: Что
нового для пассажиров «Ивана Кулибина» планируется в навигацию 2003 года?
Да, новшества планируются. Есть очень хорошая задумка
поставить кондиционеры в верхний ресторан. Также есть задумка сделать из
кинозала что-то вроде вечернего бара, повесить сеточки, чтобы получился такой
пиратский уголок, поставить там телевизор с видеоклипами, и тогда молодежь
сможет веселиться допоздна, не мешая остальным пассажирам. А почему бы нет?
Надо как-то разнообразить отдых на судне. Ведь «Иван Кулибин» отличается от
других судов неказенщиной. Это и отношение экипажа к пассажирам, и внутренний
интерьер с макетами и картинами. Человек хочет отдыхать по-разному, и мы должны
стараться дать ему эту возможность, и искать при этом какие-то новые формы.
А. Соснин: Много ли у «Кулибина» постоянных
пассажиров?
Мы своих пассажиров ласково называем «обратники» - это те
пассажиры, которые садятся на полный круг. В основном они предпочитают один и
тот же теплоход. Они свыкаются и с командой, и с устоями жизни на конкретном
теплоходе. Кому-то нравится обходительность команды, кому-то – свои постоянные
каюты, некоторые ездят в одной и той же каюте пятнадцать лет подряд. Они
привыкают к теплоходу, как к своему родному дому. Контингент пассажиров у нас
довольно пожилой. Я часто общаюсь с ними, и очень заметно, что люди, к
сожалению, стареют, умирают, часто уже не в состоянии ехать на теплоходе. К ним
относишься как к своим друзьям, которых знаешь уже в течение долгого времени.
Мы создаем на судне обстановку любви, терпения друг к другу,
чего людям в нашей жизни сейчас не хватает. Мне хочется создать на теплоходе
обстановку шестидесятых – семидесятых годов, когда мы ходили друг к другу в
гости, когда мы без злобы смотрели друг на друга. Пассажиры уже на
второй-третий день начинают желать друг другу доброго утра, доброй ночи,
приятного аппетита, обсуждают, где они были в течение дня. Мне кажется, что
если не будет нашей транспортной линии, люди потеряют очень много даже в
качестве общения друг с другом.
А. Соснин: Расскажите о взаимоотношениях судна и
судоводителя
Любой человек, у которого есть машина, к ней относится не
как к механизму, а как к одушевленному предмету. Так же и капитаны и штурманы
искренне любят свой теплоход и относятся к нему, как к своему другу, своей
любимой, как к человеку, которого ценишь, любишь и боишься потерять. Суда
отвечают им тем же самым. Часто бывает, идешь по водохранилищу, попадаешь в
шторм, теплоход скрипит, ему не нравится. Я ему говорю: «Ничего, потерпи», и он
чувствует, что находится в надежных руках, успокаивается, идет нормально. Но
когда он чувствует руки нерадивые, он может выкинуть иногда такого фортеля…
Судно – оно с характером. Я всегда говорю, что судно обладает душой. У него
есть сердце, у него есть пищевод, ноги, мозг, способность чувствовать.
Относишься к нему, как к живому существу, и он это ценит и помогает в трудную
минуту.
Ю. Дмитриевский: Сергей Арсентьевич, трудно
ли переходить с судна на судно?
Очень больно переходить с судна на судно, когда ты посвятил
ему много лет и сделал для него много доброго. Другое судно – это другой
организм, другие люди, другие традиции, взаимоотношения. Это как новая работа.
Ю. Дмитриевский: Бывало
ли, что судоводитель переходил на более современное судно и не приживался там?
Это, конечно, очень интересный вопрос. Часто из разговоров
слышишь, что люди болезненно переживают такой переход. Русского человека ведь
если пересадить с лошади на трактор, он, конечно, поедет на тракторе, но
психологически ему сначала будет трудно. Некоторые даже переходят на
равноценное судно, например, с теплохода проекта 26-37 на теплоход 588 проекта,
и не могут привыкнуть – говорят, что все не так. А потом происходит процесс
привыкания, и судно становится самым лучшим. На каждом судне, на котором
работаешь, оставляешь частичку души. Вот мы проходили около списанного «Виктора
Хользунова», и мне было больно. Я на нем работал, и знаю каждую каюту, каждый
механизм, вспоминаю какие-то случаи.
А вообще речники умеют приспосабливаться к любому судну, к
любому коллективу. Это у них в крови.
А. Соснин: Приходилось ли
«Ивану Кулибину» ходить по другим маршрутам, помимо традиционной линии Москва –
Астрахань?
Мы ходили в Ростов, Пермь. Это было в основном в начале 70-х
годов, когда была закрыта Астрахань из-за холеры.
А. Соснин: В этом году у
транспортной линии Москва – Астрахань новое расписание. Чего ожидать
пассажирам?
Главное изменение – это утренний приход в Москву вместо вечернего.
Раньше пассажирам бывало сложно добираться до дома в ночное время. А сейчас они
смогут добираться более-менее нормально. Будет большая стоянка в Рыбинске,
очень хорошая туристическая стоянка Сосенки, Винновка – сверху и снизу. Канал
будем проходить ночью. Мы также добились отмены захода в Сызрань.
А. Соснин: Сергей Арсентьевич, что бы вы
пожелали нашим читателям?
Я хочу пожелать, чтобы люди шли отдыхать на Волгу. Потому
что на Волге очень много своеобразной русской красоты, которая ни с чем не сравнима.
Многие люди понимают это только когда находятся вдалеке от России. А надо
ценить то, что мы имеем в данный момент. Я приглашаю всех на борт нашего
теплохода. Мы приложим все силы, чтобы честь и марка теплохода «Иван Кулибин»
была на высоте.
Память Парижской Коммуны, 2 марта 2003
года
Газета "Флот и
круизы. Вестник "Инфофлота"
Материалы, опубликованные на сайте, разрешается копировать только с письменного
разрешения их авторов